Авторы «Кракатука» уверяют, что их спектакль
лежит на стыке цирка, театра и балета. Но это все равно что сказать,
будто торт лежит на стыке муки, яиц и молока. «Кракатук» — это
мистическая феерия; или, если хотите, феерическая мистерия. Создатели
шоу отталкивались от образов сказки «Щелкунчик и Мышиный король» Эрнста
Гофмана, но самого Гофмана здесь не больше, чем Чайковского, или Льюиса
Кэрролла, или Бориса Гребенщикова, или Стивена Спилберга. Сюжет —
безумное наслоение иллюзий — не так важен, как ощущения и мысли, подчас
религиозные, появляющиеся в разных фазах этого сна.
Канкан безумных зайцев
Пока зрители рассаживаются по местам в большом, погруженном в
полумрак цирковом шатре, таинственный «китаец» в строгом, но элегантном
черном костюме и круглых очках обходит по кругу сцену. Под загадочную
музыку он стирает пыль со странных не то рук, не то кораллов, утопающих
в призрачной дымке. Каждое движение его исполнено такой важности,
словно он расставляет в стеклянном шкафу хрупкие чашки из тончайшего
японского фарфора. А как только круг завершен, китаец чихает — и все
начинается!
Девочка Маша (блистательно рыжая Анастасия Жолудева) ехала
на велосипеде по обычному мегаполису и увидела в магазине старую
пластинку фирмы «Мелодия». Купила ее, приехала домой, поставила на
стареньком проигрывателе «Аккорд» и уснула…
Первое, что бросается в глаза, — здесь много всего. Много
музыки и шума, много дыма и света, мигающих огней и людей, летающих
вверх, вниз, вперед и назад всеми известными цирку способами… Этот
коктейль призван ошеломить, пробить броню скептицизма современного
зрителя, который «все на свете видел» и в цирке не смеется, даже если
вовсе не служил в армии. А как только его уверенность в том, что его
уже ничем не удивишь, пошатнется, зрителя вдруг хватает и тащит куда-то
толпа бешеных дурацких зайцев, словно сбежавших из мультиков Олега
Куваева.
Создатели шоу «Кракатук», похоже, ставили перед собой две
большие задачи: детей — поразить и развеселить, а взрослых — вернуть в
детство; а потом, соответственно, поразить и развеселить. (На сладкое
тем и другим достается немножко философии.) С детьми как-то понятно —
надо побольше спецэффектов, пиротехники, движения, акробатических
номеров и диковинных персонажей: вот вам обворожительные, невероятно
колоритные чудовища и великолепная балерина, потерявшая своего стойкого
оловянного солдатика; пионеры-интернационалисты и мигающие синими
лампочками летающие кибермыши… не забыть уже упомянутых абсолютно
мартовски безумных зайцев!
Но как же быть со взрослыми, как вернуть человека в прошлое?
Оказывается, есть способы. Вот звучит запись со старинной пластинки
фирмы «Мелодия» — сказка «Щелкунчик», которая пугала и завораживала
многих нынешних взрослых в их не таком уж далеком детстве. Пластинка,
как в старом анекдоте, заедающая на словах: «Хочешь, расскажу тебе
сказку?..»
Матерчатый игрушечный кот, которым Маша отбивается от мышей,
вооруженных ножами и вилками, — современные дети и не знают, что на
свете бывали игрушки, которые их родителям шили их бабушки…
Мастер Д. как Мистер Х
Кроме света, звука, движения, в «Кракатуке» прячутся и прекрасные, и пугающие мыслеобразы.
Маша и Юный мастер Д. (Николай Гусев, Илья Ястребов, Вячеслав
Королев), влюбленные друг в друга, летят высоко над землей. Любовь под
куполом — красиво без пошлости, и словно внезапно что-то понимаешь,
когда их тела образуют вращающийся символ Инь-Янь.
После «операции по превращению людей в роботов» из
принца-Щелкунчика выбрасывают все человеческое: сначала улетает
абсолютно живой белый голубь, а потом выбрасывают на помойку Чебурашку,
крокодила (видимо, Гену), рыбу, змею… И остается урод с квадратной
головой, сделанной из трех компьютерных мониторов — они же телевизоры.
Абсолютное оружие, которому этот робот-зомби не в силах противостоять,
— это пульт дистанционного управления…
Помимо прямого сюжетного, в «Кракатуке» есть мистический,
«сонный», если хотите, даже религиозный план. Главного
массовика-затейника в Машином сне авторы назвали Мастер Д. (Анвар
Либабов, Ильнур Исламгулов). С одной стороны, это гофманский
Дроссельмейер, с другой, видимо, master of the dreams — хозяин снов и
мечтаний, Оле Лукойе с харизмой вместо зонтика. Если у Гофмана
часовщик-сказочник, его племянник молодой Дроссельмейер (он же
Щелкунчик), Мышиный король — это абсолютно разные персонажи, то у Олега
Чеснокова, Вадима Гаглоева (продюсеры) и Андрея Могучего (режиссер) в
«Кракатуке» все они — лишь разные ипостаси одной сущности. Мастер Д. то
и дело оборачивается Мышиным королем — и всячески вредит героине; но
потом, скинув белый камзол с галунами, снова становится собой — и
помогает ей. Юный мастер Д. в результате жестокой операции, которую
проделывает с ним Мышиный король, превращается в Щелкунчика; но мы же
знаем, что мастер Д. — означает хозяин сновидений, юный он или нет.
То есть его превращение — лишь игра? А значит — нет ни того
ни другого, и все они, и их друзья и слуги — лишь кэрролловская колода
карт, которая перетасовывается каждый раз по-новому, в зависимости от
фазы сна единственной настоящей героини — Маши.
Или, наоборот, все всерьез — страдания, борьба? Тогда
операция, которую мастер Д. проводит «сам над собой», это жертва? Отец
и сын в поисках духа, не лишенного святости.
В «Кракатуке» ничего не говорится прямо. Хотя детям, наверное, и так все понятно. А вот взрослым придется немного подумать.
